ГРАЖДАНСКОЕ ОБЩЕСТВО И РУССКАЯ СОБОРНОСТЬ

 

Постепенное формирование гражданского общества в России представляет собою явный свершающийся факт. Было бы весьма поверхностно относить начало этого процесса к самому последнему времени, ибо в  конечном счете корни здесь уходят в петровские и екатерининские реформы, а вполне реальные плоды приносит уже XIX век. Весьма важным для понимания логики русской истории является выяснение того, в каких отношениях находятся эти западные идеи устройства общества и традиционно русское его видение. В частности, на наш взгляд, много может дать анализ понятия и явления «соборности», понятой как альтернатива принципам гражданского общества. В последнее время словом «соборность» стали пользоваться часто, но смысл его остается для многих употребляющих предельно расплывчатым. Восстановить ясность можно лишь через обращение к истокам этого слова – к христианской церковной традиции.

В «Символе веры» Церковь охарактеризована четырьмя предикатами: она «единая, святая, «кафолическая» и апостольская». В отличие от трех других достаточно ясных понятий, «кафоличность» вызывает взаимное непонимание Восточно-православной и Римо-католической церквей. «Католичность» второй есть географически всемирная монолитность и подчиненность папе Римскому, православие же переводит греческое «кафолике» как «соборная». Как показывает анализ раннехристианских источников, кафоличность обозначает некое качество, относимое ко всякой местной церкви, и не имеющее прямой связи с католическим юридизмом, она означает для ранних христиан полноту, обнимающую собою все, что нужно для жизни церкви и не требующую в принципе никакого внешнего дополнения. Основой кафолической целостности является христианская любовь как единство Тела Христова, достигаемое в акте богослужения через действие Святого Духа. Церковный организм имеет свои члены различные по роли и значению, но равно необходимые для осуществления целостности, его жизнь имеет внешне закрепленные формы, некий «чин», что не отменяет основоположного принципа «Дух дышит где хочет». Отсекая глупую «свободу» прихоти, эта «чинность» является основой свободы как бытийного поступка.

Противоположные принципы общности закрепляются понятием о гражданском обществе. Основой здесь является диалектика понятия «гражданин», в котором соединяется идея атомарности и принципиальной самобытности с идеей общности интересов и взаимозависимости через систему потребностей и правовое обережение частной жизни. Теории гражданского договора, неверно описывая причины и механизм возникновения государства, весьма точно, однако, репрезентируют самопонимание гражданского общества. «В гражданском обществе каждый для себя – цель, все остальные Для него ничто. Однако без соотношения с другими он не может достигнуть своих целей во всем их объеме: эти другие суть поэтому средства для целей особенного» (Гегель). Из частных интересов отдельного гражданина вырастают все отношения и институты в гражданском обществе, воля индивида довлеет себе и если иногда себя ограничивает, то это мотивируется потребностями ее удовлетворения в других, более значимых для нее отношениях. Самостийная личность здесь – мера всех вещей, но и надындивидуальные субъекты общественной жизни, выросшие из воль и потребностей отдельных индивидов (как они полагают) имеют свою внутреннюю логику, независимую от воли и действий этих индивидов, образуя собой некую среду, в которой они действуют. Это положение вещей политически находит свое выражение в скрытой дилемме либерализма и демократии, т.е. в конфликте начал личной свободы и господства воли численного большинства.

Принцип соборности имеет своим основанием другой тип личности «церковную личность». Это понятие равно применимо и к индивиду, и к общности. Двойная форма собственности на землю в крестьянских общинах является экономическим выражением этого факта. Русская артель также отличается от трудовых объединений западного типа тем, что представляет собою единый организм, а не ассоциацию индивидов с частично совпадающими потребностям и интересами. Соборное единство упраздняет еще до ее возникновения проблему соотношения частных и общих интересов, поскольку они совпадают непосредственно, не существует для соборности и проблемы равенства, ибо оно дано как факт, не существует проблемы соотношения свободы и долга, ибо в акте служения, имеющего истоком любовь, а конечной целью славу Божию они совпадают. Соборность в качестве основы общественной жизни предполагает «неслитный, непреложный, нераздельный, неразлучный» союз земного и небесного по аналогии с Церковью. Конечно нельзя впрямую переносить церковные принципы общности на мирскую жизнь, но – даже если солнца не видно за облаками, то видим-то мы все равно благодаря его свету. В совпадении различающихся личностей общества и индивида заключается и исток огромной жизненной силы такого рода общностей, и возможность -извращенных реализаций указанного принципа. Специфические опасности заключает в себе и идеология гражданского общества.

При всех поверхностных аналогиях, которые проводятся между германским фашизмом и сталинским режимом, корни этих явлений принципиально различны. Гитлеровская идеология, будучи замешана на идеях национального превосходства, национального унижениям реванша, апеллировала, тем не менее, к частному сознанию отдельного немца, в его личных бедах и комплексах обвиняя некие общности (евреев и коммунистов преимущественно). внушая ему идею его личного превосходства над «неарийцами» и обещая каждому немцу (арийцу) в частном порядке господственное положение в будущем «тысячелетнем рейхе». Эта идеология имеет т.о. своей основой гипертрофию индивидуалистического начала, перенесение частного эгоцентризма на уровень нации и принципов частной собственности на весь мир. Частное «Дазайн» партикулярного немца в своей экспансии на мироздание в целом предносится германскому сознанию как национальная идея мирового господства, как «тысячелетний рейх». Совершенно иной тип апелляции – к «классовому сознанию» дает сталинская идеология: классовое унижение и реванш под руководством партии как авангарда передовой общности. Образ врага здесь не столько какая-либо общность (буржуазия – скорее теоретический противник и безликое пугало), сколько отдельные вредители, кулаки и диверсанты, могущие обнаружиться в любой общности (перерожденцы). Выявить замаскировавшихся врагов и отсечь их от здорового народного тела – цель борьбы, которую ведет передовой класс, а слепление личных врагов с врагами народа есть закономерное следствие совпадения индивидуальной и общественной личности в «соборном единстве». Именно в силу указанных принципиальных различий сущность и специфику германского нацизма Э. Фромму Удается раскрыть через анализ индивидуальных маний и комплексов Гитлера, как полноценного репрезентанта определенного состояния немецкой нации, а суть и своеобразие сталинизма невозможно понять через личность Сталина, которой пытались одно время все приписать.

Таким образом, имея в основе своей частно-гражданское сознание, германский фашизм не без посредства восточно-мистических и древне-мифологических элементов приводит к разрушению самих основ гражданского общества, выпестовывая обезличенную военно-идеологическую машину, подминающую под себя всякую личность. Русский же коммунизм, имея массовой своей основой крестьянское общинное понятие о справедливости и соборный идеал любви и братства всех людей, не без посредства западных идей разделения и борьбы, вырождается в полное отрицание соборного идеала, порождая ту же обезличенную государственную машину. На уровне проявлений эти два разнонаправленных процесса, действительно, похожи, однако даже логика репрессивной идеологии здесь различна: для нацистов каждый индивид либо включается через строгий отбор в число чистокровных арийцев и хозяев жизни, либо остается за бортом как недочеловек, для репрессивного же аппарата НКВД все советские люди есть монолитное единство, из которого надо вычищать различную разлагающую его заразу и отсекать загнивающие части.

Эти извращенные формы реализации не должны заслонять от нас того положительного содержания, которое несут те или иные принципы общности. В основе действия механизмов гражданского общества лежит принцип воли, реализуемую через акты воления и волеизявления тот или иной характер основоположной воли определяет характер интеграции индивидов. В основе соборности лежит принцип служения, и то, в служении чему конституирует себя соборная целостность, определяет существенным образом характер внутренней дифференциации этой целостности. И те, и другие механизмы действуют одновременно, и соотношение их можно представить в виде горизонтальной оси «свобода личности – воля большинства», на которой укладываются все процессы гражданского общества, и вертикальной оси «теофания – тоталитаризм», которая отражает различные модификации соборного начала.

Как уже было сказано, постепенное формирование гражданского общества в России представляет собою явный свершающийся факт – особенно в последние годы. Пресытившись «вертикалью» служения, приведшей нас в пропасти тоталитаризма, русский народ расширяет свою «горизонтальную базу», осваивает пространство частной жизни и частной воли на основе либерализма и демократии, как полюсов этой «горизонтали». Однако и на этом «ровном месте» есть свои опасности: Гитлер пришел к власти демократически. Кроме того, судя по опыту исторического пути России, можно ожидать весьма скорого возврата к соборным основам общественной организации, к принципу служения общественной личности. Судьба у русского человека такова, что он остро чувствует реальность общественной целостности, свою включенность в ритмы этой целостности и больше глядит наверх, чем по сторонам.