ПРОБЛЕМА САМООПРЕДЕЛЕНИЯ РОССИИ В СОВРЕМЕННОМ МИРЕ

 

«Современность» есть тема, которая одновременно и наиболее важна для человека, но и является наиболее трудной для философского осмысления. «Философ легко торжествует над будущею и минувшею скорбями, но он же легко побеждается настоящею», – как писал Козьма Прутков. Минувший XX век стал для мира временем великих потрясений, чреватых и ослеплениями, и прозрениями. XX век небывалым образом объединил людей в «мировое сообщество», но он же явил и небывалую конфликтность общественной жизни. XX век можно назвать торжеством американизма в мировой политике, но он же пробуждает и протест против превращения Земли в «Соединенные Штаты Мира». Миру навязана американская модель жизни не только в экономической сфере, но и в культурной, религиозной, политической, правовой жизни – от повседневного быта до высоких форм общественного сознания. Такое навязывание оправдывает себя «заботой о прогрессе», тем, что американская модель жизни совершенно универсальна и наиболее успешна. Однако XX же век обнаруживает высокую жизнеспособность альтернативных, неамериканских принципов выстраивания жизни. Более того, реальная практика, например, менеджмента в разных странах свидетельствует, что успех даже в экономической сфере (в этой «вотчине американизма») возможен только при опоре на собственные национально-культурные традиции.

Идея «многополярного мира», получившая хождение в последнее время, должна обозначать не борьбу недоразвитых дикарей за право самим дойти до высот американизма, «многополярность мира» означает то, что разные способы выстраивания жизни человека равноправны в принципе. Этот реальный плюрализм культур противоположен тому плюрализму, который выработался в Америке и навязывается теперь миру. Американский плюрализм означает, по существу, запрет на убеждения, политкорректность не допускает серьезного обсуждения любых вопросов мировоззренческого порядка. Реальный же плюрализм, геополитически выраженный в понятии многополярности, означает, что к фундаментальным правам человека относится самостоятельное определение себя в мироздании, без оглядки на то, как статус человека и его права определяются в US. Многополярность означает, что непреходящей ценностью всякой культуры является возможность выстраивать собственную систему ценностей, эту систему ценностей отстаивать и быть ей верным, исходя из нее, давать принципиальные оценки происходящему и высказывать эти оценки вслух.

В первую очередь сказанное должно быть отнесено к России, которая как в силу своего геополитического положения, так и вследствие всей своей исторической судьбы должна либо занимать особое место в мире, либо не быть вовсе. Сформулированная альтернатива вовсе не является риторическим ходом, она предельно реальна: либо Россия сохранит себя и внесет еще вклад в мировую историю и культуру, либо она утратит себя и просто прекратит быть актуальной силой современности, уйдя в прошлое. Причем, если мерить «умом и общим аршином», то гораздо больше признаков указывают на движение в сторону второй возможности: территория эта никуда не денется, конечно, и люди на ней будут жить, и, видимо, будут они потомками русских людей, только сами русскими, возможно, уже не будут. Вполне возможно исчезновение России как явления мировой истории и культуры, хотя название страны при этом может сохраниться. Надежда же на возрождение России питается исключительно любовью к Родине и верой в чудо.

Надо только различать «возрождение России» и «устройство на этой территории процветающего общества потребления». Первое предполагает обращение к духовным корням русской жизни и выстраивание жизни по тем принципам, которые Россию создали. Второе означает замену фундаментальных мировоззренческих установок с русских на западные и выстраивание жизни по канонам не соседской даже Европы, а по канонам наших антиподов буквально, – людей с другой стороны земного шара. И вот тут-то встает самая главная проблема: Россия в сытом благоденствии никогда не жила и, если останется собою, то и не будет никогда в нем жить, а именно такой жизни хочется нынче слишком многим россиянам. То есть, многие «русские» любят Россию как иностранцы: для них Россия сводится к матрешкам и хороводам, – к экзотике, они хотели бы жить по-западному и любоваться лубочной Россией в окошко и по телевизору. Они имеют на это право: «каждый выбирает по себе женщину, религию, дорогу…». В том-то и реальность обозначенной выше альтернативы: «быть или не быть России», – зависит не от чьих-то абстрактных благих пожеланий, а от фундаментальных мировоззренческих ориентаций людей призванных воспринять и передать духовную эстафету.

Необходимо только уточнить следующее. Надежды на возрождение России мало обоснованы объективной реальностью, они строятся не на «уме и общем аршине», а на «вере в особенную стать» своей Родины, однако эти надежды могут сбыться, Россия всю свою историю жила наперекор материальной логике «общего аршина», жила сбывающимися в самозабвенном служении упованиями на чудо. А вот надежды на построение на этой территории общества сытого благополучия сбыться не могут: именно развиваясь по материальной логике «общего аршина», эта территория не имеет перспектив в мировой экономической системе. На этой территории, в силу ее климата, капитальные и текущие затраты на любое производство неизбежно на порядок выше, чем во всех других странах. На этой территории, в силу ее огромности и того же климата, большинство перевозок сильно затруднено и стоимость их еще более отрывается от мировых стандартов. В соревновании экономик, где все бегут в спортивных трусах по гаревой дорожке Россия вынуждена бежать в шубе и валенках по глубокому снегу. В том, что Запад давно уже отвел России роль сырьевого придатка мировой экономики, сказывается даже не столько его злая воля по искоренению «русского духа», сколько объективная логика торжествующей в мире американской модели экономики.

Реальная альтернатива, перед которой мы встали, такова: либо Россия заново обретает свои культурообразующие духовные принципы и строит свою жизнь, исходя из собственной системы ценностей и приоритетов, живет при этом не в западном изобилии, но по-русски основательно, либо эта территория органически вписывается в мировую экономическую систему, живет по общечеловеческим (=американским) стандартам и превращается в поставщика сырья с элементами музея-заповедника, а пока в мире еще будет более дешевое сырье, население как раз сократится до необходимых размеров обслуживающего персонала шахт и музеев.

Таким образом, поднятая проблема самоопределения России является вовсе не «умственной» проблемой, она поставлена всей предшествующей историей России – в XX веке особенно, и она приобрела в современности критическую остроту: для России это проблема жизни и смерти. Krisis – по-гречески значит «суд и приговор», этот суд совершается также не в «умственном суждении», а также только самой реальной жизнью. Мы можем лишь иметь в виду проблему: probulevma на том же древнегреческом означает «предварительное обсуждение и проект решения». Каким же будет приговор, вынесенный ходом истории, предугадать нам не дано. «В Россию можно только верить…»