ГЕОПОЛИТИЧЕСКИЙ ВЫБОР РОССИИ

 

«Современность» есть тема, которая одновременно и наиболее важна для человека, но и является наиболее трудной для философского осмысления. Минувший XX век стал для мира временем великих потрясений, чреватых и ослеплениями, и прозрениями. XX век небывалым образом объединил людей в «мировое сообщество», но он же явил и небывалую конфликтность общественной жизни. XX век можно назвать торжеством американизма в мировой политике, но в нем же пробуждается и протест против превращения Земли в «Соединенные Штаты Мира». Миру навязана американская модель выстраивания не только экономической жизни, но и культурной, религиозной, политической, правовой сфер. Однако XX же век обнаруживает высокую жизнеспособность альтернативных, неамериканских принципов выстраивания жизни. Более того, реальная практика, например, менеджмента в разных странах свидетельствует, что успех даже в экономической сфере (в этой «вотчине американизма») возможен только при опоре на собственные национально-культурные традиции.

Идея «многополярного мира», получившая хождение в последнее время, должна обозначать не борьбу недоразвитых дикарей за право самим дойти до высот американизма, «многополярность мира» означает принципиальное равноправие разных способов выстраивания жизни человека. Этот реальный плюрализм культур противоположен тому плюрализму, который выработался в Америке и навязывается теперь миру. Американский плюрализм означает, по существу, запрет на убеждения, – политкорректность не допускает серьезного обсуждения любых вопросов мировоззренческого порядка. Реальный же плюрализм, геополитически выраженный в понятии многополярности, означает, что к фундаментальным правам человека относится самостоятельное определение себя в мироздании, без оглядки на то, как статус человека и его права определяются Госдепартаментом США. Многополярность означает, что непреходящей ценностью всякой культуры является возможность выстраивать собственную систему ценностей, эту систему ценностей отстаивать и быть ей верным, исходя из нее, давать принципиальные оценки происходящему и высказывать эти оценки вслух.

Геополитическая роль России в этой связи чрезвычайно велика, несмотря на любые проблемы экономического или социального порядка. Эта роль иной и быть не может, пока евразийский «Heartland» представляет собой единое в политическом и культурном смысле пространство. Россия может и должна стать опорой и мощным фактором противодействия глобалистскому проекту, возможно, даже центром этого противодействия. Речь не о том, чтобы навязать миру «русскую модель» жизнеустройства в качестве универсальной замены универсального американизма, а о том, что мир может и должен обрести реальную многомерность, и что именно Россия, как никто другой способна на выстраивание этой многомерности (многополярности) обеспечить.

Антиглобалистские настроения проявляются по всему миру и во многих западных странах, в качестве силы противоборствующей американизму и глобализму осознает себя ислам, Индия и Китай сохраняют свои многотысячелетние культурные традиции за внешним фасадом политических институтов западного образца, – стремление опереться на самобытные культурные традиции в мире есть, и сами эти традиции есть. Однако консолидирующим центром сил, альтернативных глобалистскому проекту, ни одна из перечисленных культур, кроме России, стать не способна, – по разным причинам. Западный протест против американизации жизни базируется на тех же мировоззренческих принципах, что и отвергаемый им глобализм, а потому вряд ли может быть успешен. Исламский антиамериканизм слишком агрессивен и негибок в декларации и навязывании не только своих мировоззренческих принципов, но и внешних правил поведения. Юго-Восточная Азия напротив допускает слишком большой разрыв между внешними формами организации жизни и ее внутренним содержанием, – вплоть до полного безразличия. Россия же имеет в своем основании уникальное сочетание глубокой самобытной духовной традиции и принципиальной открытости для восприятия иных культурных парадигм. «Назначение русского человека есть бесспорно всеевропейское и всемирное. Стать настоящим русским, стать вполне русским, может быть, и значит только стать братом всех людей, всечеловеком», писал Достоевский об этой открытости, образующей важную черту «русской идеи».

Обозначим вкратце тот положительный проект, который Россия может предложить миру не в качестве образца для подражания, а в качестве альтернативной американизму духовно-идеологической парадигмы, способной повести общественную жизнь в другом направлении: не к гомогенному и космополитичному «мировому сообществу» изолированных индивидов, утративших всякую существенную самобытность, а к «цветущей сложности» «многомерного» (в культурологическом смысле) мира в результате развития самобытных культурно-государственных традиций. Этот проект должен основываться на принципах соборного единства. Эти принципы образуют основу всякого вообще общества и государства, но западная культура во многом их утратила, и только опора на эти духовные основы может дать надежду на реализацию альтернативного Западу цивилизационного проекта. Различия этих двух парадигм обнаруживаются, прежде всего, в понимании государства. Запад принципиально мыслит его как порождение частных интересов, тогда как оно представляет собой выражение целостной жизни народа, самоосознание и самосозидание им себя как субъекта мировой истории. Основополагающей для государства является идея служения, основанного на общей вере, которая задает для государства некий высший смысл, – служение государству делается при этом одной из форм служения Высшей Правде.

При этом православно-христианский характер основ русской культуры определяет и характер этого служения. Во-первых, оно ориентировано на преображение всего мира, но, с другой стороны, чуждо какому бы то ни было навязыванию готовых форм жизни. Истинный универсализм и истинная толерантность, всемирность и самобытность в равной мере предполагаются идеалом соборности, и только в нем они свою истину находят. Эти-то самые принципы соборной государственности и призвана Россия предложить современному миру, как альтернативу духовному вырождению. Если, конечно, Россия еще жива, и если мир способен еще ее услышать.

По существу, речь идет о том, что Россия как в силу своего геополитического положения, так и вследствие всей своей исторической судьбы должна либо занимать особое место в мире, либо не быть вовсе. Сформулированная альтернатива вовсе не является риторическим ходом, она предельно реальна: либо Россия сохранит себя и внесет еще вклад в мировую историю и культуру, либо она утратит себя и просто прекратит быть актуальной силой современности, уйдя в прошлое.

Надежды на возрождение России мало обоснованы объективной реальностью, они строятся не на «уме и общем аршине», а на «вере в особенную стать» своей Родины, однако эти надежды могут сбыться, Россия всю свою историю жила наперекор материальной логике «общего аршина», жила сбывающимися в самозабвенном служении упованиями на чудо. А вот надежды на построение на этой территории общества сытого благополучия сбыться не могут: именно развиваясь по материальной логике «общего аршина», эта территория не имеет перспектив в мировой экономической системе.

Реальная альтернатива, перед которой мы встали, такова: либо Россия заново обретает свои культурообразующие духовные принципы и строит свою жизнь, исходя из собственной системы ценностей и приоритетов, живет при этом не в западном изобилии, но по-русски основательно, либо эта территория органически вписывается в мировую экономическую систему, живет по общечеловеческим (=американским) стандартам и превращается в поставщика сырья с элементами музея-заповедника, а пока в мире еще будет более дешевое сырье, население как раз сократится до необходимых размеров обслуживающего персонала шахт и музеев.