Предыстория европейской науки
Античная наука: социально-исторические условия ее формирования и характерные особенности
Первым толчком к развитию древнегреческой мысли следует, видимо, считать контакты с египетской цивилизацией: в конце VII века до нашей эры египтяне впервые открыли свои порты для греческой торговли, а вслед за торговыми связями стали развиваться и культурные контакты. В Египте побывал и многому там научился первый греческий мыслитель, которого впоследствии назвали «философом», Фалес Милетский, а также – тот мыслитель, который изобрёл слово «философия», Пифагор. Оба эти человека имеют самое прямое отношение к становлению греческой традиции научного знания.
Фалес Милетский является основателем милетской школы древнегреческой философии, в рамках которой разрабатывалась идея о вещественных первоначалах мира (сам Фалес считал таким первоначалом всего воду). Им сделан ряд важных наблюдений и высказан ряд глубоких догадок в области астрономии: что Луна светит отражённым светом, что солнечные затмения вызваны тем, что Луна закрывает Солнце. При этом он не просто установил примерное равенство угловых размеров этих небесных объектов, но и произвёл изменения этого углового размера. Также он рассчитывал даты равноденствий и солнцестояний и обратил внимание на неравномерность их чередования в годовом цикле.
Вообще Фалес может быть назван основателем математического метода в астрономии и первым борцом с мифологическим подходом к объяснению мира. Для всех древних культур и Солнце, и Луна – это некие божества, а Фалес утверждал, что звезды, Солнце, Луна состоят из «земли» (не буквально такой же, как у нас под ногами, но наподобие её), но очень сильно раскалены и поэтому светятся (только Луна холодная и светит отраженным светом). Земля при этом находится в центре Вселенной и плавает на поверхности воды (как плот или корабль): землетрясения и ветры, а также движение небосвода вызваны тем, что она качается на волнах и вращается в своём плавании. Астрономические и физические теории Фалеса имеют, конечно, в своей основе религиозно-мифологические учения различных народов, с которыми он познакомился, объехав чуть не половину тогдашнего известного мира, однако в его интерпретации этих учений акцентируется их рациональный смысл и формируются некие «научные образы» как предпосылка формирования научных понятий.
Ещё ярче своеобразие зарождающейся греческой традиции научной мысли сказывается в математике. Уже было сказано об успехах математической техники и высоком уровне математических знаний в других древних культурах, однако тот подход, который демонстрируют здесь греки, совершенно уникален. Об этом уже говорилось при рассмотрении вопроса о начале науки. Фалес Милетский и последующие греческие математики не просто занимаются вычислениями, они формулируют и доказывают теоремы.
Надо ли доказывать, что, если две прямые пересекаются, то получающиеся противолежащие углы равны? Надо ли доказывать, что у равнобедренного треугольника углы при основании равны? А надо ли доказывать, что диаметр делит круг пополам?! – Нет, это всё ведь и так очевидно! Но Фалес эти очевидные вещи доказывает, – мы перечислили некоторые из теорем, приписываемых ему. Он доказывает всё это не потому, конечно, что не видит того, что очевидно нам, не потому, что, действительно, в этом сомневается. Доказательство проводится не для получения нового знания, а для достижения нового качества знания. Процедура доказательства делает обыденное знание научным, – и это принципиальный момент: научным является не просто верное и полезное знание, научно то знание, которое получено через применение особой методологии. Занятия наукой – это не просто собирание различных сведений и изобретение объяснений, это выстраивание логически связной системы достоверного знания.
Выработка такого подхода к познанию составляет основную заслугу древнегреческой культуры в процессе исторического становления науки. Теоретико-методологические основы возникновения научного мышления были заложены древнегреческой философией, а именно и прежде всего, учением о Логосе как правящем начале Космоса. Это учение развивалось, конечно, конкретными мыслителями, но развивает оно то интуитивное восприятие мира, которое было общим для всех древних греков. Во-первых, мир древние греки называли словом «космос», – только слышали они в этом слове совсем не то, что представляется нам. «Космос» по-гречески изначально означает «украшение, наряд; порядок» и только потом – «мир, вселенная». Кстати будет заметить, что и русское слово «мир», обозначающее ту реальность, в которой мы живём, изначально имеет смысл – «покой, согласие, лад». Мы живём «среди мира» (среди лада и спокойного согласия), а греки жили «в космосе» (в красоте и порядке), – достаточно похожие ощущения. Космос (то есть вселенная) представлялся единым, гармоничным, живым организмом, в котором каждая часть связана единством общей жизни со всем целым.
Это единство Космоса обеспечивается Логосом. В древнегреческом языке слово «логос» имеет очень широкий диапазон смыслов: «слово, речь, беседа; условие, договор, предлог; молва, предание; история, басня; положение, определение, учение; дело; счёт, число; отчёт; соотношение, соразмерность; значимость, весомость; внимание, забота; разум, разумное основание, причина; мнение, предположение; понятие, смысл; расчёт, ожидание»[1]. Когда греки говорят, что Космосом правит Логос, они имеют в виду сразу все эти смыслы: тот закон, тот высший принцип, который управляет вещами и событиями в мире, сочетает в себе всё то, что перечислено как разные значения слова «логос». А можно, видимо, сказать и наоборот: все эти очень разные употребления слова «логос» вытекают из того, что через него греки пытались выразить и понять высший принцип, правящий миром.
В древнекитайской философии даосизма всеобщий высший принцип, правящий миром называли «Дао» (буквально с китайского – «путь»), но при этом классический трактат на эту тему, Дао дэ дзин, первым делом утверждает: «Дао, которое может быть выражено словами, не есть постоянное дао. Имя, которое может быть названо, не есть постоянное имя»[2]. То есть тот «путь естественности», «путь всех вещей», который китайцы ощущают как основу бытия, принципиально неуловим словами: «Дао» – это просто иероглиф – 道 –, указывающий на непостижимую разумом и словами тайну.
От ранних (до Сократа) греческих мыслителей до нас не дошло сочинений в полном объёме, их взгляды мы знаем по цитатам, которые делают более поздние авторы. Один из величайших и наиболее сложных досократических философов Гераклит Эфесский цитируется таким образом очень много. Воспроизведём некоторые его мысли, ставшие классикой и имеющие самое прямое отношение к формированию идеологии научного познания.
Имея в виду высший мировой закон, лежащий в основе всех процессов, Гераклит констатирует: «Выслушав не мою, но эту-вот Речь (Логос), должно признать: мудрость в том, чтобы знать всё как одно»[3]. Мировой Логос, то Слово, которое правит всем в мире, может быть понято человеком и выражено в человеческих словах.
Проблема только в том, что «эту-вот Речь (Логос) сущую вечно люди не понимают и прежде, чем выслушать [её], и выслушав однажды»[4]. Логос воплощает себя в мировых процессах и говорит через них, но люди не слушают «эту Речь», а даже и услышав, – не понимают.
Причиной такого печального положения является то, что «глаза и уши – дурные свидетели для людей, если души у них варварские»[5]. Человек с грубой душой, довольствующийся знанием только внешности вещей и процессов, не устремлённый к их внутреннему действительному смыслу, обречён на то, чтобы ничего не понимать в мире, – даже если сведения, которыми он владеет весьма обширны. «Многознание уму не научает»[6], – говорит Гераклит, – мудрость не в том, чтобы знать много, а в том, чтобы «знать всё как одно».
В то же время единство мира сочетается в понимании Гераклита с его внутренней противоречивостью и постоянной изменчивостью. Учение о том, что «всё сущее движется и ничто не остаётся на месте» в европейской философской традиции восходит именно к Гераклиту[7]. Наряду с тем, чтобы «знать всё как одно», также «должно знать, что война общепринята, что вражда – обычный порядок вещей и что всё возникает через вражду и заимообразно [="за счёт другого"]»[8]. Эти два утверждения должны быть поняты в органическом единстве.
Резюмировать то понимание мира, которое было выработано древнегреческой традицией мысли и которое дало начало зарождению и развитию научного познания, можно следующей знаменитой цитатой из Гераклита: «Этот космос, один и тот же для всех, не создал никто из богов и никто из людей, но он всегда был, есть и будет вечно живой огонь, мерно возгорающийся, мерно угасающий»[9]. Единство мира, его самодостаточность, внутренняя законосообразность, и кроме того, соответствие законов мира законам человеческого разума, – это важнейшие мировоззренческие предпосылки формирования древнегреческой науки.
Важной изначальной особенностью древнегреческой образованности был её светский характер и независимость от государственной службы. В тех древних обществах, которые мы рассматривали ранее носителями знаний, как правило, выступали жрецы или чиновники (Вавилон, Египет, Китай), иногда – монахи (Индия), а в Древней Греции учёность и научные занятия делаются занятием свободных граждан. Объясняя этот факт, часто указывают на существовавшее в Греции рабство, дававшее возможность достаточно широким слоям свободного населения заняться умственным трудом. Такое объяснение вряд ли достаточно: рабство существовало и в других древних культурах, однако такого широкого интереса к философским и научным теориям мы в них не видим. Причины «древнегреческого чуда» более глубоки, они связаны с коренными мировоззренческими особенностями этой культуры.
Процедура доказательства, положенная греческими мыслителями в основание познавательной деятельности, породила логику как особую сферу научного знания. Если Логос правит Космосом, причём человеческий логос во всём подобен Логосу мировому, то именно внутренняя живая сущность этого Логоса, – логика, – является предметом настоящего знания. В классическом виде логику разработал Аристотель (384 – 322 гг. до н.э.) в цикле своих сочинений, называемом «Органон», а непосредственно логике простых умозаключений посвящены «Первая и вторая аналитики». Здесь мы наглядно видим, что путь к высшему знанию начинается с простых вещей.
Прежде всего, формируется учение о понятии. Понятие – это единица мысли, это схваченный мыслью предмет. Соотношение слов и понятий не так просто: одно и то же слово может иметь несколько разный (а иногда совсем разный) смысл, то есть выражать собою разные понятия. С другой стороны, понятие порой может быть невыразимо одним словом, и, тем не менее, иметь внутреннее единство смысла. Но точно так же, как в математике единица (монада) – это ещё не совсем число, это то, из чего числа состоят, так и понятие – это ещё не мышление в полном смысле слова: в мышлении устанавливается связь и отношение понятий. Для связи нужно минимум две единицы, и суждение, будучи наиболее простым актом мышления, представляет собой в самом простом случае связь двух понятий: есть то, о чём говорится, и то, что об этом говорится. Но суждение, простая констатация факта, не содержит движения мысли, настоящим мышлением является переход от одних суждений к другим, то есть формулирование на основе неких исходных суждений каких-то выводов: это называется умозаключением. В самом простом случае (простой категорический силлогизм) в умозаключении участвует три понятия, из которых составлены две посылки и заключение. Те два понятия, которые присутствуют в заключении, в посылках непосредственно не связаны, в посылках фиксируется связь каждого из этих понятий с третьим (средний термин). Именно на основании того, как соотносятся с этим логическим посредником понятия, фигурирующие в двух исходных посылках, устанавливается характер связи между ними в заключении.
Все М есть Р.
Все S есть М.
Следовательно: все S есть Р.
Однако ведь не секрет, что далеко не всегда наши умозаключения бывают логичны. Иногда нам только кажется, что некий вывод «напрашивается сам собой», но на самом деле он не следует логически из исходных данных. Исследование этой «кухни мышления» позволило греческой культуре выйти на качественно новый уровень научного познания.
Много уже говорилось о математических достижениях вавилонян, египтян и индийцев, можно сказать, что Пифагор (570 – 490 гг. до н.э.) стоял вполне на их уровне и качественно не отличался от них. Математика Пифагора представляет собой классический образец архаичной преднауки, тесно переплетённой мистикой и магией: числа воспринимались пифагорейцами как священные смыслы, управляющие миром, – «пифагорейская школа» была по сути своей эзотерической религиозной сектой. В математике, даже современной, безусловно, присутствует красота и поэзия, нисколько не меньше, чем в музыке, но пифагорейцы слишком уж увлекались тайнами чисел, приписывая им магические свойства, – это можно назвать в большей степени нумерологией, чем математикой. Они изучали «треугольные» числа (число камушков, которые можно выстроить в равносторонний треугольник: 3, 6, 10 15…), «квадратный числа» (число камушков, которые можно выстроить в квадрат: по нашему – числа, квадратный корень из которых является натуральным числом), «совершенные числа» (числа равные сумме своих делителей). Особое значение пифагорейцы придавали изучению чётных и нечётных чисел, свойств числа 4 (оно лежит в основе мира), числа 10 (в котором полнота и законченность), числа 7 (которое является основой всех процессов, как, впрочем и вообще нечётные числа) и так далее. Они открыли связь математики и музыкальной гармонии: если в дробях выражать соотношение длин одинаково натянутых струн, то 1/2 – это октава, 2/3 – квинта, 3/4 – кварта. Однако в число основоположников научного подхода к миру Пифагора ставят не эти религиозно-поэтические рассуждения, а то, что он, пожалуй первый из известных нам мыслителей, понял значимость аксиоматически-дедуктивного метода. Он чётко различает аксиомы-основания и теоремы, доказываемые с опорой на эти аксиомы. Эта логика выстраивания достоверного научного знания начинает формироваться именно в его философской школе.
Геометрия Евклида (около 325 – 265 гг. до н.э.) стала классическим примером применения этого аксиоматически-дедуктивного метода и образцом научности, так что даже спустя почти тысячу лет (1677 г.) Бенедикт Спиноза пишет «Этику, доказанную в геометрическом порядке», – с постулатами, теоремами, короллариями (необходимыми следствиями) и схолиями (примечаниями).
Говоря о древнегреческой науке нельзя пройти мимо Архимеда (287 – 212 гг. до н.э.), прославившего своё имя множеством научных достижений. Общеизвестно его остроумное решение задачи о качестве материала короны царя Гиерона, приведшее учёного к открытию закона, названного его именем. Настолько же хрестоматийным является применение системы рычагов для передвижения тяжёлого груза: Архимед в одиночку сдвинул огромный корабль при перевозке его по суше и сказал, что при наличии точки опоры мог бы сдвинуть и Землю. Успешно применялись его изобретения при обороне Сиракуз от римских войск. Однако, стоит заметить, что гордился он вовсе не этим, более того, такого практического применения своих знаний он почти стыдился: не для этого ведь мы стремимся к познанию истины. В заслугу себе он ставил доказательство того, что объём вписанного в цилиндр шара составляет 2/3 объёма цилиндра, – этот чертёж он просил изобразить на своём могильном памятнике. А помимо этого он вычислял площадь различных криволинейных поверхностей, объёмы сегментов шара, эллипсоида, параболоида, двуполостного гиперболоида вращения, решил задачу построения касательной к произвольной точке произвольной кривой, исследовал законы оптики, а для астрономии предложил систему движения планет, в которой вокруг Земли, находящейся в центре вращаются (по мере удаления) Луна, Солнце, Юпитер, Сатурн, а уже вокруг Солнца – Меркурий, Венера и Марс, – это является очень хорошим приближением к физической реальности орбит небесных тел.
[1] См. Вейсман А.Д. Греческо-русский словарь / изд. 5-е. СПб.: Изд-е автора, 1899. Стб.766-768.
[2] Древнекитайская философия. Собрание текстов в 2-х т. Т. 1. М.: Мысль, 1972. С. 115.
[3] Фрагменты ранних греческих философов. Часть I. От эпических теокосмогоний до возникновения атомистики / изд. подг. А.В. Лебедев. М.: Наука, 1989. С. 199.
[4] Там же. С. 189.
[5] Там же. С. 193.
[6] Там же. С. 195.
[7] См. Платон. Собрание сочинений в 4-х томах. Т. 1. М.: Мысль, 1990. С. 635, 636.
[8] Фрагменты ранних греческих философов… С. 201.
[9] Там же. С. 217.
Далее: Средневековая наука